Директор фонда "Дарина" рассказала "ДК", как пришла в благотворительность

 

Просить или предлагать партнерство

 

За несколько лет изменилось отношение к благотворительности в целом, стало больше желающих творить благо, где то это даже стало модным. В то же время благотворители — это люди бизнеса, и они должны все просчитать и видеть, что в благотворительной организации знают, о чем говорят. 

 

Когда я была волонтером, я ходила и просила деньги у благотворителей. Ходить и просить — это очень тяжело. А сейчас у меня такое ощущение, что я перестала их просить, а стала предлагать партнерство. Я знаю, как работает мое дело, вы знаете, как работает ваше дело, и хотите развивать социальную активность вашего предприятия, тогда мы — партнеры.

 

Есть мнение, что лучше помочь ребенку лично, без посредничества благотворительной организации. Но фонды держат руку на пульсе: мы знаем, кому, когда и какая нужна помощь. Допустим, где то собирают деньги на лечение ребенка в Германии. Мы проверяем, реальная ли стоимость этого счета, кем он выставлен, почему такой большой и можно ли вылечить этого ребенка в Ростове или в другом городе России. Я прихожу к благотворителям, прошу деньги и должна все это обосновать. Прозрачность должна быть максимальной.

 

Поступает помощь и от государства: стало больше возможностей по квотам, в част¬ности, можно получить бесплатный проезд на лечение. Но, например, звонит мама ребенка и говорит, что нужно 2 недели жить в Москве перед операцией, тут помогаем мы. Постоянно нужны лекарства: есть российский препарат, а есть немецкий, который легче переносится ребенком. Мы не можем сваливать на кого то решение наших проблем — во всем мире дорогостоящее лечение онкологии не может существовать без благотворительных организаций.

 

5 апреля 2012 года мы зарегистрировались и к концу года подсчитали, что оказали детям помощь на 1,2 млн руб. За 2 месяца 2013 года мы совместно с нашими партнерами оказали помощь на сумму более 1 млн руб. Мы участвуем во всех акциях, которые могут принести деньги нашим детям.

 

Недавно у нас девочка уезжала в Санкт Петербург на трансплантацию костного мозга, и нужно было собрать 800 тыс. руб. Пару лет назад я бы подумала, что собирать деньги будем полгода, а сейчас, в итоге, собрали сумму за месяц. Круг благотворителей расширяется, этому способствуют социальные сети. Люди благодарны за то, что мы им помогаем помогать другим: так они находят для себя «точку приложения».

 

Другая жизнь

 

В 90 е годы общество стало стесняться добрых поступков. Пока все были пионерами комсомольцами, все знали, что это хорошо. А дальше каждый стал сам за себя. Приходит чувство, что движение души есть, но что то останавливает. В фонде «Дарина» работают много волонтеров, куратор и два учредителя — они обе потеряли детей.

 

Первое ощущение после смерти дочери — будто меня закопали. Но пока ты жив, ты должен жить. Это случилось 12 августа — во время событий в Цхинвале. В одну из бессонных ночей по телевизору показывали какой то симфонический концерт, и люди смотрели этот концерт. Я просто смотрела на них и пыталась научиться жить у каждого из тех, кто прошел через тот ад. Дойти до сумасшествия очень легко, спасает только рутина. Поэтому стала волонтером, чтобы быть с людьми.

 

Волонтером может быть человек, обладающий определенным складом характера. У нас работали очень хорошие студенты, они устраивали праздники в больнице и в детских домах. Я им сказала: вы замечательные, но к детям нужно приходить для детей, а не для себя. Нельзя уходить в самореализацию.

 

Во всем мире очень хорошо работает клоун терапия. Как то я спросила одного из сотрудников московской школы клоунов: ты 8 лет работаешь в этой сфере, где ты берешь силы? На что он ответил, что дети отвечают теплотой. Я не согласна. Лежащие в больнице дети не могут дать сил, потому что им самим они нужны. Идешь в больнице по взрослому отделению — и чувствуешь, что там находиться не можешь, такая там тяжелая энергетика. В детском — точно так же. Я первое время приходила оттуда выжженная до тла, я переживала все заново. А сотрудник школы клоунов говорит, что дети дают море энергии. Просто, видимо, когда ты делаешь что то хорошее, тебе сверху дают силы.

 

Первое, что мне пришло в голову, когда я задумалась о волонтерстве, — это слова моей бабушки «помогай тем, кому тяжелее, чем тебе». Когда то я боялась, что кто то из медперсонала в больницах мне начнет сочувствовать. Но нет, все смотрели спокойно. Они считали, раз я пришла, значит, так нужно. Я боялась вопросов других родителей, а ведь каждому из них нужен положительный исход. Но многие открывают фонды при отделениях, в которых лежали. Каждая мама знает, что в больнице все живут одним днем. Чем активнее жизнь в больнице, тем лучше. Врачи делают свое дело — лечат. Во всем остальном должна царить атмосфера благополучия. Пусть будет много разных занятий — так ребенок легче переносит процедуры. Это взрослые могут лежать под капельницей и охать, а ребенок остается ребенком: видя игрушку, он хочет играть. Взрослому не придет в голову, что капельницу можно сравнить с самокатом, а дети катаются наперегонки на капельницах, как на самокатах, и говорят: «Супер¬ская больница». Врачи уходят после смены, а они гоняют по коридору... Иногда родители спрашивают, а что, если вдруг?.. Я отвечаю им, что смогла, и они смогут. Я стою, и они выстоят. И для этого мы тоже нужны.

 

Помощь свыше

 

Нельзя с головой уходить в работу фонда, это быстро приведет к самовыгоранию. Да и собственная семья может почувствовать недостаток внимания и заревновать. Кому то дает силы дом, работа в саду, какие то другие занятия. Мне дает силы вера. Люди звонят в любое время суток, и очень часто бывает нужно просто поговорить. Некоторые мамы приезжают с детьми, больными лейкозом. К сожалению, бывает, что от них уходят папы — не все справляются с этой проблемой. Так мама остается в больнице с ребенком одна, помощи ей ждать неоткуда. Они там страдают, плачут. Спрашивают, кому позвонить, если родной, близкий человек предал. Я говорю — позвоните нам.

 

Если помощь нужна сейчас, значит, она нужна сейчас. Значит, нужно все бросить и заниматься именно этим. Если нужно лекарство, значит оно нужно сейчас и срочно — это ведь не насморк. Сейчас все с компьютерами, а когда я с дочерью лежала в больнице, мы были оторваны от жизни. Тогда и в Москве волонтерское движение не было столь развито. А сейчас люди хотят ехать лечить ребенка за границу, не имея денег. Они говорят: мы будем обращаться в фонды, мы будем собирать деньги. Они не боятся, потому что поняли, что они не одни. Деньги сами по себе не могут никого сделать счастливым. Человека делает счастливым что то другое — ничто не приносит столько радости, как душевное развитие.

 

Один психолог сказал, что надо растить дух и жить духовной жизнью. Возможно, он прав, но я не понимаю, как растить дух, не делая добрых дел. Просто сидеть и растить? Мы его выращиваем, помогая детям. Делай добро и бросай его в воду — все хорошее, что ты сделаешь, вернется к тебе.

 

Автор: Виктория Морозова