Андрей Асадов

Московский архитектор Андрей Асадов, в послужном списке которого значится реализация проекта элитного подмосковного поселка Барвиха-Club и ряда других крупных объектов, приехал на Дон, чтобы приобщить ростовскую элиту к авангардной архитектуре. В интервью «ДК» он рассказал о современных веяниях в архитектуре, а также объяснил, как сегодня можно зарабатывать на солнечном свете и энергии земли.

Оживляет средневековый город

Андрей Асадов определяет архитектуру как энергию организации пространства. По его словам, вначале существует определенная бесформенная масса— загородная или городская среда, возможно даже без какого-то единого стиля, образа. И задача архитектора— ее преобразить, расставить акценты, создать точку притяжения. Г-н Асадов уверен, что настоящая, устойчивая архитектура должна своими корнями уходить в принципы природной самоорганизации и при этом уметь грамотно использовать ресурсы окружающей ее среды.
Пора избавляться от «консервных банок»
Многие называют Ростов городом контрастов. В том числе и архитектурных, имея в виду часто встречающуюся картину, когда современное здание строится рядом, а иногда даже пристраивается к историческому. Даже бегло осмотрев Ростов, Андрей Асадов соглашается с этим мнением. Он отмечает, что архитектурное несовершенство таких материалов, как стекло и алюминий гораздо сильнее заметно, когда по соседству расположен памятник архитектуры.
Проекты вашего Бюро отличает особая концептуальность. Расскажите, в чем она заключается?
— Если посмотреть на архитектуру природы, то от мельчайших атомов и молекул до скоплений звезд— везде наблюдается одна и та же такая плотная слоистая структура, которая ярче всего проявляется в планировке людьми средневекового города. Средневековый город— то пространство, где приятнее всего находиться, погулять по старым улочкам, ощутить дружественную среду. Создать заново такую среду на новом месте— я считаю это задача-максимум для любого архитектора.
Идея органической архитектуры— ваша собственная разработка?
— Мы не были ее изобретателями. Еще в середине ХХ века подобные идеи были популярны в США. Но мы отошли от создания бесконечных пространств с частными домами только в автомобильной доступности, а решили делать компактные центры, подобные средневековым городам, с полной пешеходной доступностью, вплоть до того, что машины необходимо было бы оставлять еще на подъезде в этот город. Там должна быть плотная застройка с разными типами домов, которая должна создавать не просто спальный коттеджный поселок, а живое пространство с социальными функциями. Все первые этажи секционных домов должны занимать студии, офисы, мастерские, кафе, чтобы часть населения могла жить и работать в одном и том же месте. Это должны быть поселения, наполненные жизнью. Они призваны постепенно менять в умах будущих владельцев жилья и заказчиков-застройщиков представления об архитектуре, обеспечить отход от квадратно-гнездового, панельного строительства к уникальным решениям.
Загородные поселки пользуются все большей популярностью у россиян. Развитие архитектуры и градостроительства в данном направлении— один из ключевых трендов или все же временное явление?
— На мой взгляд, будущее архитектуры и градостроительства именно за такими компактными поселениями с частичной занятостью, где люди живут и работают. Особенно это касается Ростовской области и схожих с ней регионов, где наличие уникальных степных территорий делает коттеджные поселки неизбежным путем развития городских агломераций. Но строиться такие поселки должны максимально компактно, по плотности сопоставимо даже с городской зоной. Именно подобные города-спутники, по моему мнению, должны сдержать бесконтрольное разрастание частных строений вокруг крупных городов.
А как быть с мегаполисами, где архитектурное пространство уже сложилось?
— Органические системы застройки можно создавать и в городской черте. Мы делали несколько проектов городской застройки, однако из-за кризиса реализация их была приостановлена. Один из таких проектов— район Москвы близ Домодедово. Мы назвали его «конфетки-бараночки», потому что строения там предполагались двух типов— широкие секционные круглые дома с внутренними дворами (бараночки) и дома-башни, также круглые, расставленные в свободном порядке между первым типом домов. Таким образом, криволинейная организация пространства позволила при достаточно высокой плотности достичь совершенно другого эффекта восприятия и задать иной ритм жизни. Здесь не будешь, как в обычных районах, нестись по прямым магистралям, и за счет этого происходит своеобразное преображение личности. Этим и еще несколькими городскими проектами мы стремились показать, что даже в насыщенном городском пространстве можно достичь органичной и более гуманной среды, не подавляющей человека, а вдохновляющей его.
В чем вы видите главную проблему современной архитектуры российских мегаполисов?
— Она несколько дискредитировала себя в последнее время. За более дешевыми конвейерными технологиями строительства потерялась культурная ценность застройки. В каком бы состоянии ни был исторический дом, сейчас он обладает большей культурной ценностью, чем современные здания. Новые постройки— это часто «консервные банки» из стекла и алюминиевых панелей. Поэтому не всегда разделяю идеи своих коллег. Часто я занимаю позицию тех, кто выбирает реновацию старого здания, а не его снос и строительство на этом месте новой постройки. Что касается конкретно Ростова, то как раз больше всего меня впечатлили исторические здания, по уровню культурной ценности с которыми новые постройки пока и рядом не стоят. Бросается в глаза редкое использование в новых строениях качественных материалов.
Не могли бы Вы показать эти проблемы на конкретных примерах?
— Я поселился в гостинице «Вертол», в выставочном комплексе которого также представлена небольшая наша экспозиция. Облицовка стеклом в сочетании с алюминиевыми панелями придает зданию гостиницы тот самый эффект «консервной банки». Или взять комплекс «Пять морей», который строит мой знакомый— известный московский архитектор Сергей Чобан. Это специалист европейского уровня. Я посмотрел его проект и высоко оценил архитектурную составляющую. Но все то же стекло оставляет мрачноватое впечатление своей безжизненностью. Понятно, что эти материалы дешевле, чем панели, имитирующие камень, дерево, но и по качеству такая архитектура, конечно, уступает историческим постройкам из кирпича со штукатуркой. Естественно, стоит учитывать, что и строятся такие здания совсем на другой срок, нежели строились исторические. Хотя у того же Чобана есть в Москве ряд офисных зданий, в которых использовался вместе со стеклом натуральный камень. Там ему удалось убедить заказчика в необходимости более дорогих, но качественных материалов. Эти здания производят совершенно другое впечатление. Сегодня в архитектуре нельзя недооценивать качество материалов, поскольку в современных строениях гораздо меньше деталей, чем в исторических, а, следовательно, на первый план выходит качество стыков и чистота углов.
«Консервные банки», о которых вы сказали, в большом количестве возводились во многих городах, в том числе и в Москве. Есть ли сейчас тенденция отхода от них?
— Да, такая тенденция началась в Москве с приходом иностранных архитекторов, что подстегнуло и местных специалистов к пересмотру своих взглядов. Как мы сейчас являемся своего рода миссионерами для Ростова, такими же миссионерами были в свое время в столице иностранцы. Это мы ощутили на совместных международных проектах. Один из крупнейших— проект реконструкции стадиона Динамо, где мы сотрудничаем с голландской компанией, выигравшей конкурс. У голландских коллег мы увидели совершенно другой уровень проектирования, владения технологиями и материалами. У них есть понимание, как использовать новейший арсенал технологий не во вред художественной ценности архитектуры, а ей на пользу. И раз уж я упомянул о конкурсах, то скажу, что это непременное условие развитие архитектуры в любой стране, особенно в России. Если городские власти или заказчики устраивают справедливые конкурсы (когда победитель получает возможность дальнейшего проектирования), то мы наблюдаем и совершенно иное отношение к нашему проекту, нежели при прямом заказе. Поэтому могу сказать— чем больше конкурсов, чем больше творческой конкуренции, тем лучше качество самой архитектуры.
Панельная застройка уходит в прошлое
Пока другие страны уходят в технологический отрыв в области энергосбережения, в России по-прежнему, затаив дыхание, всматриваются в кривую индекса цен на нефть. Понимая это, Андрей Асадов сетует на недальновидность властей и не без грусти рассказывает, как Запад учится экономить, а иногда даже и зарабатывать на тепле и свете.
Используются ли в инновационном жилье, которое вы проектируете, особые технологии при его эксплуатации?
— В своей идее органического развития архитектуры мы не хотели ограничиваться только формой, поэтому занимаемся еще и функциональной составляющей. В своих проектах мы обращаемся к разным технологиям, среди которых есть, например, концепции энергосберегающих домов. Существует технология «пассивных» зданий, когда дом создается по принципу термоса, то есть нагревается один раз и дальше не требует подогрева, что позволяет существенно экономить энергию. Также есть и «активные» дома, которые благодаря утеплению и ограждающим конструкциям, а также альтернативным источниками теплоэнергообеспечения, позволяют не только не потреблять стороннюю энергию, но и производить ее с избытком, который они способны отдавать в теплоэнергосети. В Европе уже есть несколько поселков с воплощенной концепцией такого жилья на альтернативных источниках тепла, которые поставляют энергию в общественные сети. Это всячески поощряется властями: те, кто используют альтернативные технологии, получают льготы и субсидии. Излишек энергии позволяют продавать. У нас же пока это внедряется благодаря энтузиазму отдельных застройщиков, без какой-либо заинтересованности государства.
А как же солнечные батареи?
— Это самая известная технология. Но сейчас солнечным батареям уже создана альтернатива— солнечные коллекторы, в которых находятся трубки, нагреваемые солнцем. Они, в свою очередь, нагревают поступающую в них воду и пускают ее дальше на отопление. Но, пожалуй, самая эффективная технология на сегодняшний день— комплексные системы альтернативного энергообеспечения. Например, солнечный коллектор, объединенный с тепловым насосом единым управлением. Система отслеживает эффективность каждого источника и автоматически выбирает, какой из них использовать. Но пока мы имеем еще не выработанные традиционные энергоресурсы, развитие альтернативных источников существенно замедляется. Хотя кризис заставил многих задуматься над этой проблемой, и развитие таких технологий началось ускоренными темпами. В Дании, насколько я знаю, даже принимается закон, согласно которому через 10–15 лет каждое новое здание должно иметь нулевое потребление энергии и обеспечивать само себя теплом.
Наверное, под стать таким технологиям должны быть и материалы, из которых строится само жилье?
— Мы стараемся использовать экологичные стройматериалы, произведенные без особого вреда для человека, или попросту натуральные— дерево, например, или, скажем, более инновационный материал— соломенные блоки. Они очень дешевые, но обладают поразительной энергоэффективностью, на порядок лучшей, чем то же дерево. Строения из них делаются на деревянном каркасе с внешней штукатуркой. Дом может внешне выглядеть традиционно, но быть гораздо функциональнее. Также отметил бы технологию «зеленой кровли». На мембранной конструкции, которая сама создает питательную среду для растений, высаживаются специальные мхи и лишайники, которые сами себя поддерживают и создают зеленый покров. За такой крышей не надо ухаживать, разве что поливать в периоды засухи. 15 квадратных метров подобной кровли вырабатывает столько кислорода, что хватило бы одному человеку для дыхания на год! Кстати, в проекте здания общественного центра в поселке Старочеркасская Ривьера мы заложили участок кровли с озеленением, и заказчик поддержал нашу идею. Реальная стоимость производства подобной кровли— от 30 евро за квадратный метр, что вполне сопоставимо с традиционными кровельными материалами.
«Лоскутки» на Дону
Рассказывая о своих работах, Андрей Асадов постоянно подкрепляет слова наглядными изображениями проектов или уже возведенных строений. Многоквартирные дома, образующие своими корпусами крылья бабочки, целые улицы из коттеджей, уходящие под землю, таунхаусы с внутренними мостами— увидев все это, понимаешь, как трудно было столь творческому и неординарному человеку делать масштабный проект для традиционно консервативной столицы Юга.
Какую среду вы попытались создать в поселке Старочеркасская Ривьера?
— Впервые я побывал в ст. Старочеркасской, когда участвовал там в архитектурной конференции. В этом месте сохранилось уникальное пространство, и когда мы прогуливались по берегу Дона, по лугам, сложно было поверить, что через некоторое время эта местность получит новое развитие. Но около двух лет назад мы познакомились с Константином Швалевым и компанией АДДК, которая была в поиске интересной концепции развития данной территории. На тот момент уже была готова первая очередь Старочеркасской Ривьеры, и нам предложили разработать дальнейшую концепцию его развития. К тому времени мы уже несколько лет развивали собственную архитектурную идею экологичного инновационного жилья под названием «лоскутки». Это как планировочные, так и архитектурные объемные идеи организации жилого пространства, которые мы постарались реализовать при создании этого поселка.
В чем заключается идея «лоскутков», и как она нашла свое отражение под Старочеркасском?
— Начиная с общей планировки и кончая типом домов, мы пытались развить идеи тотального разнообразия в архитектуре. Поскольку планировка всех участков изначально должна была использовать преимущество расположения поселка у реки, мы постарались разбить участки в несколько линий, по степени удаления от воды. Благодаря сдвигу домов из одного ряда, каждый дом получает свой сектор видимости на воду. Мы разработали несколько типов домов, к каждому из которых предполагались еще множественные вариации по отделке. Получилось, что практически все дома чем-то отличаются друг от друга.
Нет ли у вас сомнений в том, что российский, и в частности ростовский потребитель готов к инновациям в архитектуре?
— Я думаю, что свободные современные люди, ощущающие культурные тренды, вполне созрели для понимания такой архитектуры. Насколько я знаю, многие ростовчане не ограничиваются лишь своим городом, они знакомы с архитектурными достижениями Москвы, с европейскими проектами. В Европе такие дома уже давно не воспринимаются как нечто экстраординарное. Если говорить о примере Старочеркасской Ривьеры, то начинать привлекать людей в поселок, конечно, надо с традиционного жилья, но нужно, чтобы рядом была и альтернатива, которая со временем может доказать свои преимущества. Важно также понимать, что у многих людей уже есть сложившиеся взгляды на архитектуру и нам их не изменить. Поэтому в процессе встреч и обсуждений с руководством заказчика мы справедливо решили, что застраивать полностью поселок экспериментальными авангардными домами рискованно, в Ростове немного наберется отважных людей, готовых приобрести такой дом. Решено было начать с возведения традиционных домов, но постараться внедрить, как соседство на контрасте, более радикальные варианты, тем более что за время существования проекта уже обнаружились желающие на смелые архитектурные решения. К сожалению, пока еще для такого шага нашим соотечественникам требуется изрядная доля внутренней решимости.