По словам директора «Целины» Виктора Бородаева, успешность предприятия доказывает уже то, что долгое время оно развивается только за счет собственных средств.
Агрофирма «Целина» занимает самую большую территорию в Ростовской области. В этом году агрофирма запускает новое производство — крупяной завод.
Семь лет назад Виктору Бородаеву предложили возглавить предприятие, состоящее из девяти убыточных хозяйств. Земли арендованы у частных лиц, часть принадлежит административным поселениям и Цимлянскому району, 17 тыс. га — в собственности агрофирмы. Как рассказывает сам Виктор Бородаев, он всю жизнь работает на селе, поэтому, принимая это предложение, он знал, что сможет сделать предприятие успешным.
После вступления в ВТО выживет сильнейший
В конце февраля в Уфе состоялся Всероссийский аграрный форум, на котором Премьер‑министр Владимир Путин заявил, что важнейшим приоритетом в 2012 г. для АПК должно стать кредитование малых и средних предприятий. Однако по опыту управления «Целиной» Виктор Бородаев заявляет, что малые фермерские хозяйства в том виде, в котором они существуют в России, не способны самостоятельно функционировать, а любая господдержка в их адрес направлена не на развитие, а на выживание.
Вы часто говорите о том, что перспективы развития есть только у крупных земле-владельцев. С чем это связано?
— Пальцы по отдельности можно легко поломать, а когда они вместе — это кулак. Так и здесь: когда предприятие большое, оно имеет возможность не только производить, но и инвестировать, снижать себестоимость продукции. Это объективные экономические законы, и тот, кто их не понимает и не добивается использования на практике, тот не имеет успеха. Время показало: с каждым годом малые хозяйства по одному только умирают. Я не против фермеров и фермерских хозяйств, но знаю, что земля, принадлежащая им, не дает того, что должна. Фермера она кормит и, может, даже неплохо, но для государства это большой минус. Поскольку у таких хозяйств нет возможности идти вперед, повышать ВНП, увеличивать заработную плату, пополнять бюджет. Безусловно, это вопрос государственной политики. И сегодня она дает сбой.
А как же фермерские хозяйства? Во всем мире они занимают немалую долю сельскохозяйственного рынка.
— Ну, вот Америка. Хоть она и фермерская, но не в нашем понимании. Там фермеры арендуют 15‑20 тыс. га земли против наших 300 га. Наша агрофирма состоит из небольших хозяйств, которые еще восемь лет назад были банкротами. Мы их объединили, и теперь у нас высокорентабельное производство: «Целина» развивается только за счет своей прибыли.
То есть господдержка вам не нужна?
— Нужна. Только необходимо объяснить природу этой поддержки. Иначе сегодня это выглядит так: мы вам помогаем, поэтому имеем право командовать, вы должны нас благодарить за это, а будете иметь свое мнение, мы можем и не дать помощи.
Однако заметьте: в России это называется помощь, а во всем мире — повышение доходности сельского хозяйства за счет бюджетных средств. И эта помощь не сильно помогает, поскольку существует огромный диспаритет цен между ценами на с/х продукцию и продуктами промышленности, которые мы потребляем — ГСМ, электроэнергия, металл, удобрения, газ, технику, оборудование и т.д.
Миллиарды звучат круто. И непосвященному человеку это кажется много. А в действительности — на 1 га пашни в среднем крестьянин тратит 8 — 10 тыс. руб., а государство «помогает» ему на эту же площадь 200 — 300 руб. Важно понимать, что крестьяне — это не только сектор экономики. Это уклад жизни почти половины населения нашей страны. Вторая половина живет в городах, но сумки с продуктами продолжает возить из деревни, потому что сама недавно уехала в город.
Я за ВТО двумя руками. Потому что выживет сильнейший и положит конец этой политике, когда мы стараемся поддержать всех. Хочется сказать власти: «Возьмите и постройте новые комбайновые заводы, постройте сахарный завод. И уже завтра это изменит структуру посевных площадей. Соберите все миллиарды, которые вы даете и от которых нет толка, и помогите нам с инфраструктурой. Пройдет время, приватизируйте эти объекты, а сейчас дайте возможность развиваться селу».
После введения эмбарго на экспорт зерна в Таганроге мы встречались с президентом Дмитрием Медведевым. Тогда я и Кирилл Подольский (гендиректор компании Valars Group — прим. ред.) объясняли невыгодность эмбарго. Проблема в том, что тогда погорельцы, те, кто страдал от засухи, занижали свои показатели урожайности, чтобы добиться хоть какой‑то компенсации от государства. Поэтому никто не мог в стране посчитать, сколько есть зерна и сколько надо, никто не знал реальной картины. А на юге был неплохой урожай. В итоге, нам пришлось зерно отдать за бесценок, потому что не может оно лежать по три года: нужно склады освобождать, кредиты выплачивать. Представьте, цены на мировом рынке были 8–10 руб, а мы продавали за рубеж по 5 руб.
Стране эмбарго ничего не дало: поголовье снизилось, мы потеряли в ценах, мы потеряли рынки, потеряли имидж — нам теперь никто не верит.
Об отечественной сельхозтехнике
Виктор Бородаев возглавил агрофирму как раз во время уборки урожая. «Тогда я понимал, — рассказывает он, — что за один день ни технику, ни посевы я изменить не могу, поэтому все силы направил на то, чтобы имеющийся урожай был убран». В августе того же года «Целина» получила кредит 120 млн руб. для приобретения новой техники. Тогда еще Виктор Бородаев был убежден, что надо поддерживать отечественного производителя.
За этим последовало разочарование?
— Мы поработали на этой технике, сделали рывок, но этого было мало. Я долго ждал, что «Сельмаш» начнет выпускать роторный комбайн, он нам нужен для уборки кукурузы. С нашим старым комбайном мы имели большие потери, да и кукуруза была, как крупа. «Ростсельмаш» выпустил пять Torum. И один пришел к нам на испытание. На нем работал лучший механизатор. Начали прокручивать барабан — он не крутится, потому что перекошенный. Двигатель греется. После этого я сделал вывод, что у нас нет перспектив в строительстве нормальной отечественной с/х техники. Это был переломный момент. Поэтому мы закупили импортную технику. Раньше, чтобы выполнить весь посевной объем пропашных культур, нас требовалось 54 трактора и 54 восьмиметровые сеялки. Мы приобрели две сеялки по 36 сошников и одну — по 24. Так у нас стало работать три трактора вместо 54. мы получили преимущества: человеческий фактор сведен к минимуму, потому что трактора работают по спутнику и механизатор за руль не держится, соблюдена линейность, глубина заделки. К тому же мы на 1 тыс. т стали тратить меньше ГСМ.
Но отечественная техника не ограни-чивается продукцией «Сельмаша». Неужели в России вообще не производят конкурентоспособные машины?
— Самые энергонасыщенные трактора выпускает кировский завод в Санкт‑Петербурге. Они идут с немецкими двигателями, но это не та машина. Колесные тракторы выпускает Белоруссия, мы их покупаем. Но нам нужны энергонасыщенные машины, чтобы один механизатор работал за пятерых — шестерых. Пример. Отечественная техника — это орудие 4‑5 метров и небольшая скорость, импортная — захват 10 метров со скоростью 10 км в час. Отечественным орудием нужно два раза проходить поле, с импортным достаточно одного для такой разделки почвы, которая позволит удерживать влагу. Все‑таки нужно сказать спасибо «сельмашевцам», они сделали отличные комбайны Across и доработали Torum.
По каким принципам Вы выбираете сейчас технику?
— Два момента, на которые я стал ориентироваться: то, в каком масштабе марка занимает рынок — популярность, доверие покупателей и сервис. Если нет сервиса на территории России, нет поставки запасных частей и людей, которые могут ремонтировать, то машина уже не подходит. Мы остановились на John Deere и Case и на наборе техники, которая к нему прилагается.
Из бизнеса в политику и обратно
Мало кому известно, что Виктор Бородаев занимал должность председателя Исполкома Ростовского Облсовета. Было это больше 20 лет назад, как раз накануне распада СССР. Тогда в 1990 г. Виктора Бородаева на сессии Областного совета на альтернативной основе выбрали председателем Облисполкома. «В 37 лет я стал последним председателем Облисполкома и проработал в этой должности полтора года, — рассказывает Виктор Бородаев. — Потом случилось ГКЧП. Вечером в понедельник, после рабочего дня, мне позвонил помощник и сказал: «Сейчас по телевизору показали — вас с работы сняли». Тогда все это громко объявлялось: «освободить, возбудить уголовное дело».
Это было для вас неожиданностью? Или вы предполагали, что такое может случиться, ведь шла «революция»?
— Ну, надо ж было сносить головы. Хотя это было совершенно незаконно, потому что меня тогда избирали депутаты. И только они могли освободить от должности. Ельцин тогда не имел права принимать такие решения, да и за что? В общем, в августе 1991 г. я ушел. Точнее «ушли» нас четверых — глав исполкомов Краснодарского края, Куйбышевской, Липецкой и Ростовской областей. Потом было возбуждено уголовное дело, допросы. Но все закончилось хорошо. У меня есть документ, что состава преступления не нашли.
Я жил в очень интересное время. Мне удалось видеть, как бывшие партийные чины перекрашивались в демократов. Я теперь не по учебникам могу сказать, какой строй лучше. Но у нас же и социализм не социализм, и демократия не демократия.
После политики решили вернуться в сельское хозяйство?
— Я тогда закончил политическую карьеру и ушел в бизнес, связанный с селом.
В прошлом году Вы заявляли, что планируете запустить крупяной завод в поселке Целина…
— Да, мы его уже построили и запустим в этом году перед уборкой. Планируем перерабатывать пшеницу, овес, ячемнь, горох в курпу и потом продавать готовую продукцию в России и на экспорт. Мощность первой линии — 75 т зерна в сутки. Будет и вторая такой же мощности. Инвестиции — порядка 200 млн руб. собственных средств. Потом, может быть, добавим мельничное производство.
А как обстоят дела с вашим конезаводом?
— Ходит такая байка. Есть три способа разориться. Первый, самый быстрый, — скачки: пришел, поставил, разорен. Второй, самый приятный, — женщины: они все равно разорят. Третий, самый надежный, — сельское хозяйство. Так вот — со вторым ничего поделать нельзя, но третий я точно опровергаю. Что касается коневодства: цена вопроса смехотворная, но при правильном подходе к делу это хороший актив. Сейчас у нас порядка 170 голов. Наша цель — сохранять и улучшать Буденновскую породу лошадей. Хорошо, что доходы агрофирмы позволяют осуществлять эти планы.
А доходы агрофирмы позволяют платить достойную зарплату сотрудникам?
— У нас, например, средняя зарплата механизатора — 34 тыс руб. Я не верю во все эти программы, за счет которых государство пытается решить проблемы рабочих. Достаточно человеку дать достойную зарплату и свободу выбора, на что ее тратить. У меня, как у руководителя, есть возможность спросить у работника — чего тебе не хватает. У него хорошая зарплата, страховка, могут в любой момент дать больничный, в поле накормят. Главное, чтобы он работал хорошо, а я свои обязанности как работодатель выполню.
Сейчас бытует ужасное отношение к селянам, как будто это люди второго сорта. Такую ситуацию необходимо исправлять на государственном уровне. Сельское хозяйство нашей страны может накормить полмира. А вы ведь даже не знаете, какие прекрасные на селе живут люди!
Подготовила Мария Карачевцева