В настоящее время сеть «Додо Пицца» насчитывает 314 пиццерий, а ее основатель Федор Овчинников считается одним из успешных бизнесменов страны. Но это не мешает ему иногда самому вставать за прилавок.
Два больших офиса компании находятся в Москве и Сыктывкаре, откуда родом сам Федор Овчинников. Уже 13 лет он занимается бизнесом, и говорит, что это стало его хобби, а интерес — главным мотиватором.
До «Додо»
До того, как появился Федор Овчинников-бизнесмен, был Федор Овчинников-археолог, и если бы не стечение обстоятельств, то в России было бы на одного бизнесмена меньше и на одного ученого больше.
Когда пришел в академию наук, мне поменяли тему, а это прямо как заставить поменять любовь. Мне сказали: «Ты будешь заниматься другой эпохой», и это меня демотивировало. В итоге ушел из науки.
И пришел в бизнес. Нет, это не была сразу пиццерия. Сначала, в 2006 г., появился книжный магазин «Книга за книгой», превратившийся в небольшую сеть. Но в 2011 г. Овчинников расстался с книжным и бросил силы на создание пиццерии в родном Сыктывкаре. Как он говорит, ему хотелось открыть в городе что-то такое, чего еще не было, а потом «хотение» переросло в конкретный бизнес. Спустя семь лет сеть «Додо Пицца» разрослась не только по России, но еще и по другим странам. Сейчас сеть насчитывает 314 пиццерий в десяти странах мира. Большая часть — в России, где «Додо Пицца» распространена от Калининграда до Владивостока. Овчинников дотянулся даже до тех городов, куда федеральные игроки вообще не заходят — Якутск, Норильск. И пиццерии в таких городах вполне успешны, например, выручка в Усинске с населением 39 тыс. человек составила 4,5 млн руб. Монополия, однако.
«Не изобретать велосипед, а сделать его лучше»
Почему именно пицца? Федор Овчинников ответил просто: «Потому что она есть в каждой стране и все люди знают, что такое доставка пиццы». И в Индии, и в Бразилии, и на Филиппинах, по его словам, люди научились ее заказывать.
Изначально проекту нужна была идея. «Мы в итоге решили не изобретать велосипед, а сделать его лучше. Как мы это делаем? Фактически, наша франшиза — это IT продукт. Наша компания разработала свою собственную информационную систему в виде веб-сервиса. У нас работает около 60 разработчиков. В работу системы мы вложили уже сотни миллионов рублей. И все, что происходит в сети в Ростове, мы видим онлайн — производительность, потери, скорость приготовления каждой пиццы.
Один западный венчурный инвестор сказал, что в будущем все будет через софт. Например, сельское хозяйство будет проигрывать, если там не будет информационных систем. Сейчас этот процесс называется digital transformation. Софт будет менять бизнес. И мы делаем это с пиццей. Самое интересное, что это работает», — утверждает Федор Овчинников.
Очень белый бизнес
Компания «Додо Пицца» заявляет о себе как о полностью открытом бизнесе. Для российского общепита это если не нонсенс, то редкость.
У вас абсолютно открытые данные, динамика, количество открытых точек. Откуда такой прозрачный подход?
— Такой подход и является причиной роста нашего бизнеса. Он определил вообще все аспекты развития компании. Во-первых, полная открытость заставляет тебя всегда быть готовым. Тебе нечего скрывать, ты понимаешь, что должен быть прибыльным, эффективным в условиях всех требований государства, налогов. Это делает бизнес сильнее и ты понимаешь, что к тебе вообще сложно прикопаться. Во-вторых, суперреклама. Бизнес построен сейчас на франчайзинге, мы продаем готовую бизнес-модель. Наверное, мы первые в России, кто создал тренд на франчайзинг.
Расскажите об инвестициях в компанию.
— В 300 открытых пиццерий вложено порядка 3 млрд руб. То есть одна пиццерия в среднем обошлась в 10 млн. И это огромная сумма. Чтобы убедить предпринимателя вложить достаточно серьезные деньги в непонятную франшизу Сыктывкара, нужно огромное доверие. И вот эта открытость его и создала. Мы с самого начала публиковали все цифры, люди видели, что да, может, мы и неопытные и еще не все идеально сделали, но мы готовы признавать ошибки, реагировать на критику и ничего не скрываем. И я думаю, это вообще главная причина, почему мы привлекли предпринимателей.
Сколько сейчас стоит ваша компания?
— По последней оценке, $72 млн. Это та оценка, по которой вошел последний инвестор. Летом в нас инвестировали $7,5 млн.
Как, на ваш взгляд, показывает себя Ростовская область?
— В Ростове сейчас все хорошо, здесь у нас три пиццерии, они достаточно долго, скажем так, раскачивались. Мы ориентируемся, чтобы на каждые 100 тыс. населения была одна пиццерия. То есть это 11 пиццерий в Ростове. Сейчас выручка «Додо Пиццы», скажем, на Большой Садовой за февраль составила 6,6 млн руб. Это хороший показатель для пиццерии. В Таганроге — 6 млн руб. При этом наша средняя рентабельность достигла 18%. Это прибыль от выручки. А так она может быть и до 25%. Все зависит от аренды. Вообще я уверен, что три-четыре года — и мы создадим в Ростове большую сеть, которая будет закрывать все потребности в этом продукте.
А какая была максимальная выручка выручка за всю историю «Додо»?
— У нас есть зафиксированный рекорд: 9,8 млн руб. выручки в месяц дала одна пиццерия, но это вообще экстремальный оборот.
Неумелый наезд
В феврале 2018 г. Федора Овчинникова допрашивали столичные следователи об его причастности к закладке наркотических веществ, найденной в одной из пиццерий «Додо». Эту историю он подробно описывал на своей странице в Facebook, а пользователи подхватили ее и разнесли по разным уголкам соцсети.
Чем закончилась история? И закончилась ли вообще?
— Надеюсь, что да. С моей точки зрения, это был такой неумелый мелкий наезд. Мы вообще не ожидали, что получим поддержку. Таки есть определенное гражданское общество в России, оно в том числе в Facebook. Я был в шоке, что моя запись получила 14 тыс. репостов. Это одна из самых распространяемых новостей в российском Facebook. Я вообще никогда не идеализировал Россию. Но политика открытости в принципе не дает возможности с нами что-то сделать. Мы говорим сразу — мы никому ничего не будем платить. И, собственно, с нами сложно связываться. Все люди, которые хотят как-то заработать на бизнесе, боятся публичности, боятся, что каждое их действие будет под колпаком общественности. И я надеюсь, что эта история закончилась.
А что вы посоветуете предпринимателям, если они оказались в подобной ситуации? Назовите вещи, которые вы бы сделали в первую очередь.
— Может, это будет не очень мягко звучать…. «Не верь, не бойся, не проси». Не связываться с предпринимателями, которые сами пытаются получить какие-либо преференции. Они попадают в эту игру и потом им приходится винить себя, что они были втянуты в какие-то вещи. Почему я занимаюсь розничным бизнесом, потому что он не зависит от государства, от крупных компаний, только от клиентов.
Слабоумие и отвага, помидоры и будущее
Федор Овчинников рассказал и о том, какие мировые рынки его влекут, почему он не продаст свой бизнес и почему в России трудности со стрит-шопами.
Если на вас выйдет крупный мировой игрок и предложит купить ваш бизнес, продадите?
— Нет, не продам. Потому что это неинтересно. Каждый бизнес в определенном смысле — игра. Наша игра только началась. Мы видим, что идея работает, у нас получилось, мы стали главной сетью в России. С 16 апреля начинается федеральная реклама по ТВ, рассчитанная на рост узнаваемости бренда, который приведет к росту выручки. Это будет первый раз, когда не McDonald’s и не KFC, а сеть пиццерий будет рекламироваться на федеральном ТВ. У нас все получается, какой смысл продавать?
А вашим партнером может стать только тот, у кого уже есть успешный опыт ведения бизнеса, или…
— Нет. Мы ищем разных людей. Есть франшизы, которые говорят: «Чтобы стать нашим партнером, инвестируйте 50 миллионов». И мы понимаем, что люди, которые инвестируют 50 миллионов, не будут сами стоять за прилавком. А нам как раз нужны те, кто встанет за прилавок. Я и сам могу встать.
Почему в России нет стрит-шопов?
— Одна из причин очень банальна, это климат. В Сыктывкаре мы открыли маленькую стрит-шоп пиццерию, но сложно в нее забежать и взять кусочек, когда на улице -40°С. Я думаю, чем южнее, тем больше стрит-фуда. Летом в Ростове с ним нет проблем.
Вы писали на Facebook, что очень важно знать английский язык, это ключевая точка бизнеса. А следующий какой этап? На что сделаете упор?
— Пожалуй, это поиск людей вовне, в других странах, которых можно вовлечь в нашу историю. Сейчас мы нашли немцев, и я понимаю, что мы можем найти и других людей, например, в Америке. Вот это будет важная точка. И для этого точно нужен язык.
Какая страна вас интересует в перспективе?
— Есть два самых главных рынка, Китай и США. В США больше конкуренции, но там более или менее все понятно. В Китае же конкуренция меньше, но это страна, где для европейцев все с ног на голову. Как говорил мне один китаец, пытаясь объяснить, чем мы отличаемся: «Вот есть томаты и помидоры, они такие же, как и в Европе. Их едят, но для вас это овощ, а для нас это фрукт, десерт». И такая разница во всем. Плюс в Китае всякие политические вещи непредсказуемые, в отличие от Америки.
Есть ли то, на что у вас не хватило смелости в бизнесе?
— Наоборот, у меня всегда хватало смелости на всякие глупости, которые чуть не убивали компанию. Наша тактика часто — это слабоумие и отвага. Потому что люди, которые учатся в бизнес-школах, отягощены знаниями и боятся что-либо сделать. А иногда нужно просто сделать.
Какие книги советуете почитать? Может быть, не о бизнесе, но в которых вы почерпнули что-то для себя.
— В последнее время я люблю читать книги по истории. Я прочитал книгу «Империя должна умереть» о России начала 20 века, когда рушилась царская империя. Потом я очень люблю читать бизнес-кейсы, истории, посвященные становлению компаний. Читал книжку об Уоррене Баффетте, толстенькую такую, исследование его жизни. Замечательная книга.
Текст: Марина Боголюбова, DK.RU — Ростов-на-Дону