Право требования долга нужно ограничить

Все мы помним, как в преддверии финансового кризиса банки проявляли «гиперактивность». Они привлекали клиентов лучшими условиями предоставления кредитов, лучшим сервисом и заявлениями о том, что они, банки, являются не просто займодавцами, но финансовыми партнерами своих клиентов в бизнесе. Многие в это поверили. Топ-менеджеры предприятий реального сектора экономики с «хорошими» оборотами и активами в виде недвижимости были желанными гостями в офисе любого банка. Но грянул кризис, и о «партнерских» отношениях банкиры как-то сразу позабыли и озаботились собственным благополучием. Ну что тут думать о партнерах, самим бы выжить! Под угрозой требований о досрочном возврате кредитов навязывались повышенные процентные ставки, требовались дополнительные обеспечения и пр. Я понимаю, что банковский сектор в нашем регионе представлен в основном филиалами федеральных банков и проведение подобных мероприятий, да и вообще клиентская политика определялась их центральными офисами, но бизнесу от этого не становилось легче. Да и государство как-то все больше заботилось о сохранении банковской системы, нежели о реальном секторе экономики.
Но происходили и такие события, которые, на мой взгляд, выходят за рамки правил ведения цивилизованного бизнеса. Речь о том, что банки, как и другие субъекты хозяйственных правоотношений, вправе продавать (уступать) свои права третьим лицам. В массовом масштабе эта конструкция применяется по отношению к мелким, не исполнившим свои обязательства заемщикам. Расцвело целое направление в бизнесе— коллекторские услуги. И тут еще как-то понятно. Во-первых, мелким заемщикам никто особенно «партнерство» и не обещал. И посему они (мелкие заемщики) не вправе были рассчитывать на особое к ним отношение. Во-вторых, расходы на взыскание мелких долгов не всегда экономически оправданы. Но в отношениях с крупными якорными клиентами — дело другое. Институт уступки прав требования существует давно. Имущественные права, включая права требования, являются объектом гражданского оборота. При прежнем руководстве Высшего Арбитражного суда Российской Федерации (ВАС РФ) к сделкам по уступке прав суды относились крайне подозрительно и очень часто эти сделки признавались недействительными.
В нынешние времена принцип свободы договора восторжествовал. Уступай, кто хочет, что хочет и кому хочет. Запомнилась ситуация, когда банк продал право требования к заемщику по текущему, непросроченному кредиту некой московской организации (назовем ее «инвестор»). Заемщик узнал о сделке уже после ее совершения из письменного уведомления о смене кредитора и ни на что повлиять уже не мог. «Инвестор» купил права у банка, заплатив без всякого дисконта рубль за рубль. То есть, поменял реальные живые деньги на долговые обязательства. Хочется воскликнуть: «Какой добрый, все риски на себя взял!». Следует отметить, что до этого момента «инвестора» никто знать не знал. Это организация коммерческая, а, следовательно, создана для извлечения прибыли. Какая же тут прибыль? Казалось бы бессмыслица. Но не совсем так. Ведь каждый кредит обеспечивается поручительствами и залогами имущества, стоимость которого, как правило, значительно превышает размер долга, а право требования переходит к новому кредитору со всеми обеспечивающими его правами. И вот уже «инвестор» становится залогодержателем имущества, стоимость которого кратно превышает по стоимости размер долга. Дальше ситуация развивалась по понятному и ожидаемому для сведущих людей сценарию: судебное решение о взыскании, банкротство со всеми вытекающими
Но хотел высказаться не о моральных принципах таких «инвесторов». Желающие воспользоваться непростой ситуацией всегда найдутся. Я о финансовых партнерах. Вроде, и закон позволяет без согласия должника уступать права требования к нему. И судебная практика исходит из того: «какая, мол, вам разница кому платить — банку, или еще кому». А разница ведь есть! Она в разных целях. У банка, по большому счету, иной цели, чем заработать на процентах по предоставленному кредиту, быть не должно. А у такого «инвестора» цель, очевидно, другая. Интересно и то обстоятельство, что, как позже выяснилось, банк сам же, опосредованно через третье лицо, прокредитовал «инвестора» на покупку прав. Такое вот партнерство. Так, может быть, все-таки если не запретить, то хотя бы ограничить права банков продавать права к должникам без согласования с ними? Ну, или хотя бы допускать уступку только по просроченным обязательствам. А пока все разрешено, хотелось бы, чтобы сами финансовые партнеры реально ими являлись, на деле, а не на словах.