Евгений Касперский
Основатель самого успешного в мире российского софтверного бренда Евгений Касперский решительно отверг предложение журналиста «ДК» инвестировать в дата-центры и рассказал, с чем будет бороться чере
Основатель самого успешного в мире российского софтверного бренда Евгений Касперский решительно отверг предложение журналиста «ДК» инвестировать в дата-центры и рассказал, с чем будет бороться через десять лет.
Корпорации не догоняют социальные сети
Главная бизнес-цель «Лаборатории Касперского» проста: увеличивать долю на глобальном рынке интернет-безопасности. По данным IDC, в 2009 г. компания входила в четверку крупнейших мировых производителей средств защиты конечных точек с долей 5,8%, на рынке персональных продуктов ее доля составляла 6,7%. По итогам 2010 г. в этом сегменте компания рассчитывает переместиться на третье место с долей 7%.
Стратегия моногамности
За 13 лет «Лаборатория Касперского» прошла путь от скромного стартапа до первой тройки мирового лидерства. И все это время использовала стратегию органического роста, развиваясь за счет собственной выручки (по данным IDC, $380 млн в 2009 г. на рынке Endpoint Security). Стратегических инвесторов начали привлекать буквально только что и, скорее, для формирования инвестиционной истории с прицелом на будущее IPO, а не для финансирования рыночного роста.
Год назад вас спрашивали, почему «Лаборатория Касперского» не привлекает сторонних инвесторов. Вы объяснили: генерируемых доходов на развитие хватает, кроме того, инвестор может поломать сложившуюся корпоративную культуру, вплоть до того, что «спиртное в офисе запретят». И вот — новость о вхождении в число акционеров «Лаборатории Касперского» американского инвестфонда General Atlantic. Думаю, многих волнует вопрос
— (Громогласно.) По-че-му?
Да-да, почему?
— Отвечаю: компания как была прибыльной и с отличными финансовыми показателями, так и остается. Инвесторы нам в целом не нужны, как и раньше. Сделка связана с продажей части вторичных акций одним из акционеров, что совпало с инициативой General Atlantic инвестировать в ведущего производителя защитных средств. Они выбрали нас. А мы в качестве жеста доброй воли по отношению к инвестору и по его же просьбе провели допэмиссию. Сумм я вам никаких называть не буду, но уверяю, объем выпущенных акций — незначительный. Это своего рода одобрение соглашения с нашей стороны, но не более того. Я, как главный акционер компании, в сделке никак не участвовал. У меня по-прежнему контрольный пакет. Моя роль в системе управления не изменилась.
Мы были готовы к сотрудничеству только с тем инвестором, который гарантировал: влиять на внутреннюю кухню компании не будет. В то же время опыт General Atlantic нам очень интересен — мы рассматриваем этого инвестора как новую силу, которая поможет нам развивать бизнес в Северной Америке и Западной Европе. Первое письмо, которое я получил после объявления сделки сотрудникам, пришло из нашего отдела продаж в США. Они намереваются серьезно увеличить план продаж на этот год.
Означает ли это, что бизнес-процессы вы никак менять не будете?
— Еще проще объясню. Сделка, по сути, не привлечение денег в компанию. Это не та ситуация, когда бизнесу не хватает денег на развитие и задача инвестора — помочь ему. У инвестора нет никаких рычагов, чтобы учить нас, как строить бизнес, да они и сами не хотят. Они нам сразу сказали: не волнуйтесь. Они — инвесторы таких компаний, как Lenovo, Ali-Baba (крупнейшая торговая онлайн-площадка в Юго-Восточной Азии. — Прим. ред.), которые и без них, так же как и мы, неплохо себя чувствуют. Но рано или поздно с нами это должно было случиться: со сторонним инвестором легче проходить фейсконтроль на корпоративные рынки Северной Америки и Европы.
Вы упорно держитесь за изначально выбранную стезю, никуда не сворачивая. Не рассматривали ли вы вариант более активного развития (за счет того же внешнего финансирования) через выход в смежные области? Может, вам дата-центры начать строить?
— Я не хочу точнее, компания не хочет выходить на другие рынки. Мы очень осторожно относимся к открытию новых бизнесов. Но это не исключает возможности, что в будущем мы все же будем вкладываться в проекты, которые привлекут наше внимание.
А в какие?
— Мне бы не хотелось инвестировать в проекты, ставшие обыденностью. В те же дата-центры или интернет-провайдинг. Или играть на фондовом рынке. Не умею, да и не хочу учиться — неинтересно! Зато интересно развивать продукты для наших клиентов. Надеюсь, в этом или следующем году громко и широко выйдем с новым проектом по защите от распределенных DdoS-атак. Есть разработка, есть команда — это интересно, это нам близко. И если кто-то придет и предложит нечто, соответствующее духу нашего бренда, близкое «цифре» и IT-безопасности, мы, скорее всего, согласимся.
Дата-центры — это «цифра», и там есть место безопасности. И, что важнее всего, там все бурлит из-за развития рынка ШПД.
— Не надо пытаться заработать все деньги в этом мире! Это вредная идея! Дай другим тоже что-то заработать. Мы — клиенты для дата-центров. Ничего в них не понимаем. Это — не наша работа!
Вот вы журналист. Вы же не записываете песни для радио?
Жалею об этом — упущенная возможность!
— Да, пример неудачный. А в бане нравится париться?
Да, очень.
— Вот! (Торжествующе.) А кто-то терпеть не может — не его! Вот так и мы с дата-центрами — не наше это. Нам же придется закупать железки, куда-то их ставить. Ввозить, растаможивать. Мы же об этом ничего не знаем! Неинтересно, не доставляет удовольствия. А вот работать с дата-центрами, рассылая апдейты, собирая информацию о вредоносном ПО, — интересно.
Хорошо, может, у вас, дипломированного математика, есть алгоритм отбора и запуска успешных проектов? Пошаговый, формализованный?
— Не алгоритмизируется! Чтобы проект стал успешным, нужна, во-первых, бизнес-идея. Правильная, та, что выстрелит. Бизнес на антивирусах 20 лет назад — это было что-то несерьезное. Очень мало кто верил тогда, что на этом можно зарабатывать. Выстрелит или не выстрелит — нужно угадать. А оно выстрелило! Второе. Необходима поддержка — компании, людей, сил, которые твою идею подхватят и будут оберегать. У меня такая поддержка (моего на тот момент хобби) была. И третье. Необходима команда, которая будет жить этим проектом, гореть им. Которая будет ночью спать, а ей проект будет сниться. Еще раз, в такой последовательности: угадать, «защита», команда. Не будет первого, второго, третьего — ничего не получится. Либо проект умрет по дороге, либо не принесет денег.
А энергия лидера? Вот вы своим бизнесом занимаетесь 20 лет. И, судя по всему, вам, в отличие от многих, кто столь же давно в бизнесе, не надоело
— Не надоело!
Почему?
— (После долгой паузы, энергично.) Дэвид Бекхэм играет много лет, заработал кучу денег, а ему до сих пор нравится гонять мяч! А если человек сделал сеть магазинов, раскрутил, заработал денег, а потом вдруг остыл, значит, ему изначально это было не очень интересно и он только ради денег этим занимался. Либо просто остыл. Разлюбил. Вот почему бывает, что один всю жизнь живет (понижая голос, заговорщицки) с одной женой, а другой — три раза развелся за то же время? Вот почему? А просто так получилось.
Есть создатели антивирусов, которые уходили с рынка в тот момент, когда считали, что дальше развития не будет, что началась рутина. А у нас в компании рутины не было никогда. Задачи постоянно менялись. Пятнадцать лет назад нашими оппонентами были дети, запускавшие MS-DOS-вирусы. Десять лет назад появились макровирусы, первые сетевые «черви». Потом возникла настоящая киберпреступность — ботнеты и т. д. При этом меняется среда — появляются новые машинки, операционные системы, сервисы. «Андроиды», «облака» и прочее, и прочее. И наконец, меняется компания — раньше были задачки уровня не самой развитой отрасли, а теперь — мирового. Думаю, если бы я лет пять занимался одним и тем же — действительно, остыл бы. Плюнул и ушел. Но проходит два, три, четыре года, и оказывается, что я занимаюсь совсем другими вещами. Мне это интересно.
Как достучаться до «чайника»
За спиной улыбающегося Евгения Касперского на ежегодной пресс-конференции — баннер с бабушкиной кухней. Кастрюли, чайники, баночки резко контрастируют с интерьерами «Арарат Парк Хаятта» — фешенебельного отеля в двух шагах от Большого театра и Кремля. Г-н Касперский улыбается еще шире, когда к нему с настоящим чайником наклоняется красивая блондинка Наташа. Но она здесь не для того, чтобы наливать чай. Наташа — живое воплощение среднестатистического юзера, особо не предохраняющегося при веб-серфинге. За год Наташа выложила $500 — за избавление ноутбука от СМС-блокера, за СМС-ки, отправленные СМС-трояном, за файлы, блокированные «вымогателем» GpCode, и т. д. Образ живущей в Сети белокурой девочки, продолжающей невинно хлопать ресницами, даже словив все возможные вирусы, явно нравится Евгению Касперскому: спасти такую — очень по-рыцарски. От банальных пресс-конференций компания в своем продвижении движется к театрализованным шоу, ломающим стереотипы: кастрюли и чайники — в отеле-пятизвездочнике, министр Щеголев на конференции по IT-безопасности — в Урюпинске.
Чему вы больше всего посвящали свое время, интеллектуальные и физические силы в прошлом году?
— Есть три задачи. Первое — это продукты и технологии. Сам я давно в эти процессы не вмешиваюсь, код не пишу уже скоро будет лет двадцать. Хотя были подзадачи, когда я и это делал. В последний раз написал программу год назад, в экстремальных условиях, на Южном полюсе. В машинных кодах, без всякого компилятора. Нужна была утилитка, чтоб проталкивать информацию в Интернет через спутниковый канал, работавший со скоростями модема 1991 г. И я написал.
Вам, наверно, приятно было
— Да там у всех глаза были круглые: «Касперский! А-а-а! В машинных кодах!» Серьезно я, конечно, не программирую очень давно. Но производственные процессы, архитектура продуктов, требования к ним — понять, что нужно рынку, — это мое. Позиционирование, правильно донести рынку, что у нас есть, — тоже.
Второе — брендинг. Раскрутка бренда компании — имени «Касперский»! Приходится довольно много времени ездить по разным странам и континентам — повсюду. На самом деле я это люблю. Начало прошлого года я встретил на Южном полюсе, и это было не просто путешествие — спонсорская программа. Мы поддерживали экспедицию лыжниц, чтоб потом «брендить» в странах Британского союза.
Вроде бы не самые лыжные страны
— Из лыжных стран там было ноль лыжниц. Там были две британки, представительницы Новой Зеландии, Кипра, Сингапура, Брунея, Индии.
А как родилась эта идея? Вы к ней причастны?
— Очень смешная история. Была группа лыжниц. Они хотели с ветерком прокатиться на лыжах. Лыжи у них были, денег на ветерок — нет. Одна из них, сингапурка, оказалась нашей клиенткой. Она позвонила по телефону, который нашла на коробке антивируса, в службу техподдержки: «Поддержите». На том конце провода оказались не дураки, передали просьбу выше. Через региональную дирекцию просьба дошла до самого верха. И кто-то говорит: «А что если они придут на Южный полюс? А мы их там встретим?» Я говорю: «Ага, с цветами, шампанским и шоколадками». А полетели? Полетели! Взяли журналистов с собой, и вперед.
Вы пытались монетизацию этого проекта оценить?
— Сложно бывает такие проекты монетизировать. Ну не надо быть таким меркантильным! Мы просто хорошее дело сделали.
То есть не зря энную сумму денег потратили?
— По ощущениям, да. Покрытие новостями по всему Британскому союзу было очень плотным.
А третья ваша задача какая?
— Третья — корпоративный дух компании. У меня сейчас много поездок, но, когда возвращаюсь, почти каждый день прохожу по компании, заглядываю в каждый отдел. Это лучший способ почувствовать, скажем так, температуру по офису и заодно зарядить атмосферу.
Вы видели «Социальную сеть»?
— Очень-очень-очень познавательный фильм. Не знаю, насколько он правдив, да мне это и неважно. Мне он интересен как часть феномена социальных сетей вообще. Ка-а-ак бахнули все эти «живые журналы», твиттеры, «фейсбуки»! Мы на пороге да нет, не на пороге, мы уже живем в эпоху новых СМИ. И в эпоху нового маркетинга. Считаю, что маркетинг прошлого века остался позади. Сейчас нужен принципиально новый маркетинг — маркетинг социальных сетей. Но как это правильно делать — не знает никто. Мне кажется, мозг современного человека уже не воспринимает традиционные потоки информации — из газет, журналов, ТВ, радио, наружки. Глаз видит, а мозг отсеивает. Информация не оставляет в нем следов. По себе замечаю. Я катался на лыжах в Трех Долинах во Франции. И каждое утро выходил из отеля к подъемнику, на входе к которому было много рекламы. Только на третий день я заметил, что одна из них — реклама «МегаФона» на русском языке. Не подумайте, что я по утрам так плохо себя чувствую. Просто мозг не пропускает! Рекламные щиты на заправке, где я заправляюсь десять лет, заметил после того, как там появилась реклама нашего конкурента. Реклама, маркетинг через обычные СМИ просчитаны, хорошо описаны. Об этом лекции читают. А курсов о поведении target group в социальных сетях нет. Как подавать в них информацию о себе — непонятно. Те, кто придумает этот закон, — станут миллионерами. Вообще, про эти социальные сети никто толком не знает. Почему «Фейсбук» рванул, хотя до него были подобные проекты? Почему Цукербергу так повезло?
Не хотели бы инвестировать в исследовательскую группу и открыть этот закон?
— Не хочу отбирать хлеб у маркетоидов! И изобретать альтернативные виды топлива — не хочу. А вот спасти мир от компьютерной преступности — хочу.
Алгоритм спасения мира
Большинство бизнесменов уровня Евгения Касперского, так же как и он, работают в режиме многозадачности — от продвижения переключаются на продукт, потом на мотивацию и далее по полному управленческому циклу. Отличие г-на Касперского в том, что он легко переключается не только от задачи к задаче, но и от типажа к типажу. Мгновение назад — харизматик-весельчак, жгущий глаголом сердца коллег, секунду спустя — бизнесмен-мыслитель, с холодным блеском в глазах рисующий конфигурацию отрасли, которая выдвигается на авансцену не только IT-индустрии, но и самого мироустройства. О важности защиты от компьютерных угроз для мировой политики говорит тот факт, что в разрабатываемой доктрине кибербезопасности США будет зафиксировано: отныне самая развитая страна считает киберпространство таким же потенциальным полем боя, как сушу, море и воздух.
Брину и Цукербергу не завидуете, что у них получилось оседлать самые мощные волны на IT-рынке и стать миллиардерами?
— Я к чужим миллиардам равнодушен. Мне деньги интересны как мера сравнения успеха. Я вижу: конкурент богаче нас. Для меня в этом цель: сделать проект такой же успешный или еще более успешный, чем у других лидеров индустрии. Прийти первым в нашем квалификационном заезде — да. А кто и сколько сделал миллиардов на социальных сетях, компьютерах, нефти — меня вообще не волнует. Никому не завидую, но есть бизнесмены, которые мне интересны. Ричард Брэнсон, раскручивающий свой бренд в самых разных областях. Билл Гейтс, который просто делал операционные системы, а задачу себе поставил — компьютер на каждый стол. И добился этого. Стив Джобс. Во многом критически отношусь к политике Apple, но мне интересно понять их философию, цель — зачем они так делают.
Вам предлагали присоединиться к проекту «Сколково»?
— Да, было предложение переехать. Мы подумали и решили, что перевести на такое расстояние больше тысячи человек будет сложно. Да и на их площадях нам было бы тесновато. Но к некоторым задачам «Сколково» мы присоединимся.
А в целом как оцениваете то, что происходит в России с инновациями?
— Читал недавно о прохоровском Ё-мобиле — прикольно! Концепция очень необычная. Но мне интереснее не инновации в целом, а то, что происходит с IT-безопасностью, компьютерной преступностью в мире.
И что же? Дайте ваш прогноз на ближайшие годы.
— Думаю, Windows по-прежнему будет оставаться основной платформой для корпораций. Но не для рядовых пользователей. Число альтернативных операционных систем будет увеличиваться. И выходить в Интернет такие пользователи будут не с привычных компьютеров, а с мобильных устройств, отличающихся от сегодняшних. Увеличение числа платформ изменит контуры киберпреступности. Вряд ли у них получится писать вредоносный код для многих платформ: преступникам придется выбирать что-то одно. Или много разных пользовательских ОС, или специализация на Windows и атаки на корпорации. Мне кажется, выбор будет сделан в пользу второго: зарабатывать на многочисленных платформах сложнее. К 2020 г. киберпреступность разделится на две группы. Одна будет специализироваться на атаках на бизнес (шпионаж, кражи баз данных, атаки с целью подрыва репутации). В 2010 г. зафиксирована первая атака качественно нового уровня, нацеленная исключительно на промышленный сегмент, — Stuxnet. Контроль преступников над корпоративными сетями, системами управления промышленными объектами — вот что станет сюжетом «Крепкого орешка — 7 или 8». Другая группа преступников захочет контролировать устройства, которыми мы все пользуемся каждый день.
То есть борцы с киберпреступниками без работы не останутся?
— Да, с нашим бизнесом будет все хорошо.
Корпорации не догоняют социальные сети
Главная бизнес-цель «Лаборатории Касперского» проста: увеличивать долю на глобальном рынке интернет-безопасности. По данным IDC, в 2009 г. компания входила в четверку крупнейших мировых производителей средств защиты конечных точек с долей 5,8%, на рынке персональных продуктов ее доля составляла 6,7%. По итогам 2010 г. в этом сегменте компания рассчитывает переместиться на третье место с долей 7%.
Стратегия моногамности
За 13 лет «Лаборатория Касперского» прошла путь от скромного стартапа до первой тройки мирового лидерства. И все это время использовала стратегию органического роста, развиваясь за счет собственной выручки (по данным IDC, $380 млн в 2009 г. на рынке Endpoint Security). Стратегических инвесторов начали привлекать буквально только что и, скорее, для формирования инвестиционной истории с прицелом на будущее IPO, а не для финансирования рыночного роста.
Год назад вас спрашивали, почему «Лаборатория Касперского» не привлекает сторонних инвесторов. Вы объяснили: генерируемых доходов на развитие хватает, кроме того, инвестор может поломать сложившуюся корпоративную культуру, вплоть до того, что «спиртное в офисе запретят». И вот — новость о вхождении в число акционеров «Лаборатории Касперского» американского инвестфонда General Atlantic. Думаю, многих волнует вопрос
— (Громогласно.) По-че-му?
Да-да, почему?
— Отвечаю: компания как была прибыльной и с отличными финансовыми показателями, так и остается. Инвесторы нам в целом не нужны, как и раньше. Сделка связана с продажей части вторичных акций одним из акционеров, что совпало с инициативой General Atlantic инвестировать в ведущего производителя защитных средств. Они выбрали нас. А мы в качестве жеста доброй воли по отношению к инвестору и по его же просьбе провели допэмиссию. Сумм я вам никаких называть не буду, но уверяю, объем выпущенных акций — незначительный. Это своего рода одобрение соглашения с нашей стороны, но не более того. Я, как главный акционер компании, в сделке никак не участвовал. У меня по-прежнему контрольный пакет. Моя роль в системе управления не изменилась.
Мы были готовы к сотрудничеству только с тем инвестором, который гарантировал: влиять на внутреннюю кухню компании не будет. В то же время опыт General Atlantic нам очень интересен — мы рассматриваем этого инвестора как новую силу, которая поможет нам развивать бизнес в Северной Америке и Западной Европе. Первое письмо, которое я получил после объявления сделки сотрудникам, пришло из нашего отдела продаж в США. Они намереваются серьезно увеличить план продаж на этот год.
Означает ли это, что бизнес-процессы вы никак менять не будете?
— Еще проще объясню. Сделка, по сути, не привлечение денег в компанию. Это не та ситуация, когда бизнесу не хватает денег на развитие и задача инвестора — помочь ему. У инвестора нет никаких рычагов, чтобы учить нас, как строить бизнес, да они и сами не хотят. Они нам сразу сказали: не волнуйтесь. Они — инвесторы таких компаний, как Lenovo, Ali-Baba (крупнейшая торговая онлайн-площадка в Юго-Восточной Азии. — Прим. ред.), которые и без них, так же как и мы, неплохо себя чувствуют. Но рано или поздно с нами это должно было случиться: со сторонним инвестором легче проходить фейсконтроль на корпоративные рынки Северной Америки и Европы.
Вы упорно держитесь за изначально выбранную стезю, никуда не сворачивая. Не рассматривали ли вы вариант более активного развития (за счет того же внешнего финансирования) через выход в смежные области? Может, вам дата-центры начать строить?
— Я не хочу точнее, компания не хочет выходить на другие рынки. Мы очень осторожно относимся к открытию новых бизнесов. Но это не исключает возможности, что в будущем мы все же будем вкладываться в проекты, которые привлекут наше внимание.
А в какие?
— Мне бы не хотелось инвестировать в проекты, ставшие обыденностью. В те же дата-центры или интернет-провайдинг. Или играть на фондовом рынке. Не умею, да и не хочу учиться — неинтересно! Зато интересно развивать продукты для наших клиентов. Надеюсь, в этом или следующем году громко и широко выйдем с новым проектом по защите от распределенных DdoS-атак. Есть разработка, есть команда — это интересно, это нам близко. И если кто-то придет и предложит нечто, соответствующее духу нашего бренда, близкое «цифре» и IT-безопасности, мы, скорее всего, согласимся.
Дата-центры — это «цифра», и там есть место безопасности. И, что важнее всего, там все бурлит из-за развития рынка ШПД.
— Не надо пытаться заработать все деньги в этом мире! Это вредная идея! Дай другим тоже что-то заработать. Мы — клиенты для дата-центров. Ничего в них не понимаем. Это — не наша работа!
Вот вы журналист. Вы же не записываете песни для радио?
Жалею об этом — упущенная возможность!
— Да, пример неудачный. А в бане нравится париться?
Да, очень.
— Вот! (Торжествующе.) А кто-то терпеть не может — не его! Вот так и мы с дата-центрами — не наше это. Нам же придется закупать железки, куда-то их ставить. Ввозить, растаможивать. Мы же об этом ничего не знаем! Неинтересно, не доставляет удовольствия. А вот работать с дата-центрами, рассылая апдейты, собирая информацию о вредоносном ПО, — интересно.
Хорошо, может, у вас, дипломированного математика, есть алгоритм отбора и запуска успешных проектов? Пошаговый, формализованный?
— Не алгоритмизируется! Чтобы проект стал успешным, нужна, во-первых, бизнес-идея. Правильная, та, что выстрелит. Бизнес на антивирусах 20 лет назад — это было что-то несерьезное. Очень мало кто верил тогда, что на этом можно зарабатывать. Выстрелит или не выстрелит — нужно угадать. А оно выстрелило! Второе. Необходима поддержка — компании, людей, сил, которые твою идею подхватят и будут оберегать. У меня такая поддержка (моего на тот момент хобби) была. И третье. Необходима команда, которая будет жить этим проектом, гореть им. Которая будет ночью спать, а ей проект будет сниться. Еще раз, в такой последовательности: угадать, «защита», команда. Не будет первого, второго, третьего — ничего не получится. Либо проект умрет по дороге, либо не принесет денег.
А энергия лидера? Вот вы своим бизнесом занимаетесь 20 лет. И, судя по всему, вам, в отличие от многих, кто столь же давно в бизнесе, не надоело
— Не надоело!
Почему?
— (После долгой паузы, энергично.) Дэвид Бекхэм играет много лет, заработал кучу денег, а ему до сих пор нравится гонять мяч! А если человек сделал сеть магазинов, раскрутил, заработал денег, а потом вдруг остыл, значит, ему изначально это было не очень интересно и он только ради денег этим занимался. Либо просто остыл. Разлюбил. Вот почему бывает, что один всю жизнь живет (понижая голос, заговорщицки) с одной женой, а другой — три раза развелся за то же время? Вот почему? А просто так получилось.
Есть создатели антивирусов, которые уходили с рынка в тот момент, когда считали, что дальше развития не будет, что началась рутина. А у нас в компании рутины не было никогда. Задачи постоянно менялись. Пятнадцать лет назад нашими оппонентами были дети, запускавшие MS-DOS-вирусы. Десять лет назад появились макровирусы, первые сетевые «черви». Потом возникла настоящая киберпреступность — ботнеты и т. д. При этом меняется среда — появляются новые машинки, операционные системы, сервисы. «Андроиды», «облака» и прочее, и прочее. И наконец, меняется компания — раньше были задачки уровня не самой развитой отрасли, а теперь — мирового. Думаю, если бы я лет пять занимался одним и тем же — действительно, остыл бы. Плюнул и ушел. Но проходит два, три, четыре года, и оказывается, что я занимаюсь совсем другими вещами. Мне это интересно.
Как достучаться до «чайника»
За спиной улыбающегося Евгения Касперского на ежегодной пресс-конференции — баннер с бабушкиной кухней. Кастрюли, чайники, баночки резко контрастируют с интерьерами «Арарат Парк Хаятта» — фешенебельного отеля в двух шагах от Большого театра и Кремля. Г-н Касперский улыбается еще шире, когда к нему с настоящим чайником наклоняется красивая блондинка Наташа. Но она здесь не для того, чтобы наливать чай. Наташа — живое воплощение среднестатистического юзера, особо не предохраняющегося при веб-серфинге. За год Наташа выложила $500 — за избавление ноутбука от СМС-блокера, за СМС-ки, отправленные СМС-трояном, за файлы, блокированные «вымогателем» GpCode, и т. д. Образ живущей в Сети белокурой девочки, продолжающей невинно хлопать ресницами, даже словив все возможные вирусы, явно нравится Евгению Касперскому: спасти такую — очень по-рыцарски. От банальных пресс-конференций компания в своем продвижении движется к театрализованным шоу, ломающим стереотипы: кастрюли и чайники — в отеле-пятизвездочнике, министр Щеголев на конференции по IT-безопасности — в Урюпинске.
Чему вы больше всего посвящали свое время, интеллектуальные и физические силы в прошлом году?
— Есть три задачи. Первое — это продукты и технологии. Сам я давно в эти процессы не вмешиваюсь, код не пишу уже скоро будет лет двадцать. Хотя были подзадачи, когда я и это делал. В последний раз написал программу год назад, в экстремальных условиях, на Южном полюсе. В машинных кодах, без всякого компилятора. Нужна была утилитка, чтоб проталкивать информацию в Интернет через спутниковый канал, работавший со скоростями модема 1991 г. И я написал.
Вам, наверно, приятно было
— Да там у всех глаза были круглые: «Касперский! А-а-а! В машинных кодах!» Серьезно я, конечно, не программирую очень давно. Но производственные процессы, архитектура продуктов, требования к ним — понять, что нужно рынку, — это мое. Позиционирование, правильно донести рынку, что у нас есть, — тоже.
Второе — брендинг. Раскрутка бренда компании — имени «Касперский»! Приходится довольно много времени ездить по разным странам и континентам — повсюду. На самом деле я это люблю. Начало прошлого года я встретил на Южном полюсе, и это было не просто путешествие — спонсорская программа. Мы поддерживали экспедицию лыжниц, чтоб потом «брендить» в странах Британского союза.
Вроде бы не самые лыжные страны
— Из лыжных стран там было ноль лыжниц. Там были две британки, представительницы Новой Зеландии, Кипра, Сингапура, Брунея, Индии.
А как родилась эта идея? Вы к ней причастны?
— Очень смешная история. Была группа лыжниц. Они хотели с ветерком прокатиться на лыжах. Лыжи у них были, денег на ветерок — нет. Одна из них, сингапурка, оказалась нашей клиенткой. Она позвонила по телефону, который нашла на коробке антивируса, в службу техподдержки: «Поддержите». На том конце провода оказались не дураки, передали просьбу выше. Через региональную дирекцию просьба дошла до самого верха. И кто-то говорит: «А что если они придут на Южный полюс? А мы их там встретим?» Я говорю: «Ага, с цветами, шампанским и шоколадками». А полетели? Полетели! Взяли журналистов с собой, и вперед.
Вы пытались монетизацию этого проекта оценить?
— Сложно бывает такие проекты монетизировать. Ну не надо быть таким меркантильным! Мы просто хорошее дело сделали.
То есть не зря энную сумму денег потратили?
— По ощущениям, да. Покрытие новостями по всему Британскому союзу было очень плотным.
А третья ваша задача какая?
— Третья — корпоративный дух компании. У меня сейчас много поездок, но, когда возвращаюсь, почти каждый день прохожу по компании, заглядываю в каждый отдел. Это лучший способ почувствовать, скажем так, температуру по офису и заодно зарядить атмосферу.
Вы видели «Социальную сеть»?
— Очень-очень-очень познавательный фильм. Не знаю, насколько он правдив, да мне это и неважно. Мне он интересен как часть феномена социальных сетей вообще. Ка-а-ак бахнули все эти «живые журналы», твиттеры, «фейсбуки»! Мы на пороге да нет, не на пороге, мы уже живем в эпоху новых СМИ. И в эпоху нового маркетинга. Считаю, что маркетинг прошлого века остался позади. Сейчас нужен принципиально новый маркетинг — маркетинг социальных сетей. Но как это правильно делать — не знает никто. Мне кажется, мозг современного человека уже не воспринимает традиционные потоки информации — из газет, журналов, ТВ, радио, наружки. Глаз видит, а мозг отсеивает. Информация не оставляет в нем следов. По себе замечаю. Я катался на лыжах в Трех Долинах во Франции. И каждое утро выходил из отеля к подъемнику, на входе к которому было много рекламы. Только на третий день я заметил, что одна из них — реклама «МегаФона» на русском языке. Не подумайте, что я по утрам так плохо себя чувствую. Просто мозг не пропускает! Рекламные щиты на заправке, где я заправляюсь десять лет, заметил после того, как там появилась реклама нашего конкурента. Реклама, маркетинг через обычные СМИ просчитаны, хорошо описаны. Об этом лекции читают. А курсов о поведении target group в социальных сетях нет. Как подавать в них информацию о себе — непонятно. Те, кто придумает этот закон, — станут миллионерами. Вообще, про эти социальные сети никто толком не знает. Почему «Фейсбук» рванул, хотя до него были подобные проекты? Почему Цукербергу так повезло?
Не хотели бы инвестировать в исследовательскую группу и открыть этот закон?
— Не хочу отбирать хлеб у маркетоидов! И изобретать альтернативные виды топлива — не хочу. А вот спасти мир от компьютерной преступности — хочу.
Алгоритм спасения мира
Большинство бизнесменов уровня Евгения Касперского, так же как и он, работают в режиме многозадачности — от продвижения переключаются на продукт, потом на мотивацию и далее по полному управленческому циклу. Отличие г-на Касперского в том, что он легко переключается не только от задачи к задаче, но и от типажа к типажу. Мгновение назад — харизматик-весельчак, жгущий глаголом сердца коллег, секунду спустя — бизнесмен-мыслитель, с холодным блеском в глазах рисующий конфигурацию отрасли, которая выдвигается на авансцену не только IT-индустрии, но и самого мироустройства. О важности защиты от компьютерных угроз для мировой политики говорит тот факт, что в разрабатываемой доктрине кибербезопасности США будет зафиксировано: отныне самая развитая страна считает киберпространство таким же потенциальным полем боя, как сушу, море и воздух.
Брину и Цукербергу не завидуете, что у них получилось оседлать самые мощные волны на IT-рынке и стать миллиардерами?
— Я к чужим миллиардам равнодушен. Мне деньги интересны как мера сравнения успеха. Я вижу: конкурент богаче нас. Для меня в этом цель: сделать проект такой же успешный или еще более успешный, чем у других лидеров индустрии. Прийти первым в нашем квалификационном заезде — да. А кто и сколько сделал миллиардов на социальных сетях, компьютерах, нефти — меня вообще не волнует. Никому не завидую, но есть бизнесмены, которые мне интересны. Ричард Брэнсон, раскручивающий свой бренд в самых разных областях. Билл Гейтс, который просто делал операционные системы, а задачу себе поставил — компьютер на каждый стол. И добился этого. Стив Джобс. Во многом критически отношусь к политике Apple, но мне интересно понять их философию, цель — зачем они так делают.
Вам предлагали присоединиться к проекту «Сколково»?
— Да, было предложение переехать. Мы подумали и решили, что перевести на такое расстояние больше тысячи человек будет сложно. Да и на их площадях нам было бы тесновато. Но к некоторым задачам «Сколково» мы присоединимся.
А в целом как оцениваете то, что происходит в России с инновациями?
— Читал недавно о прохоровском Ё-мобиле — прикольно! Концепция очень необычная. Но мне интереснее не инновации в целом, а то, что происходит с IT-безопасностью, компьютерной преступностью в мире.
И что же? Дайте ваш прогноз на ближайшие годы.
— Думаю, Windows по-прежнему будет оставаться основной платформой для корпораций. Но не для рядовых пользователей. Число альтернативных операционных систем будет увеличиваться. И выходить в Интернет такие пользователи будут не с привычных компьютеров, а с мобильных устройств, отличающихся от сегодняшних. Увеличение числа платформ изменит контуры киберпреступности. Вряд ли у них получится писать вредоносный код для многих платформ: преступникам придется выбирать что-то одно. Или много разных пользовательских ОС, или специализация на Windows и атаки на корпорации. Мне кажется, выбор будет сделан в пользу второго: зарабатывать на многочисленных платформах сложнее. К 2020 г. киберпреступность разделится на две группы. Одна будет специализироваться на атаках на бизнес (шпионаж, кражи баз данных, атаки с целью подрыва репутации). В 2010 г. зафиксирована первая атака качественно нового уровня, нацеленная исключительно на промышленный сегмент, — Stuxnet. Контроль преступников над корпоративными сетями, системами управления промышленными объектами — вот что станет сюжетом «Крепкого орешка — 7 или 8». Другая группа преступников захочет контролировать устройства, которыми мы все пользуемся каждый день.
То есть борцы с киберпреступниками без работы не останутся?
— Да, с нашим бизнесом будет все хорошо.
Качество жизни
| Мнения
| WIKI — биографии персон и справки о компаниях
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Самое читаемое
«Человеком года — 2024» стал Дмитрий Мраморов, «СКБ Контур» 
Правительство и Госдума публично поддержали Набиуллину в вопросе ключевой ставки 
«Сбережений слишком много». Заморозка вкладов: бессмыслица или очевидный вариант? 
«Путина неудачная». Производство красной икры в России сократилось в три раза